Раз речь зашла сегодня о списке кораблей. "Бессонница. Гомер. Тугие паруса"... эти строки из Мандельштама часто вспоминаются мне, и всегда в связке с песней Аквариума "Северный свет". И стих - сердце, и песня.



Вороника на крыльце;
В доме спит зверь, в доме ждет ангел;
В доме далеко до утра.
Вороника на крыльце, она по ту сторону стекла
И я бы открыл ей,
Если бы я знал, где здесь дверь...

Список кораблей
Никто не прочтет до конца; кому это нужно -
Увидеть там свои имена...
Мы шли туда, где стена, туда, где должна быть стена,
Но там только утро
И тени твоего лица.

Оторвись от земли, Северный Цвет;
Ты знаешь, как должно быть в конце;
Отпои меня нежностью
Своей подвенечной земли,
Я не вижу причин, чтобы быть осторожным -
В доме зверь, Вороника на крыльце.

Если Ты хочешь, то земля станет мертвой;
Если Ты хочешь - камни воспоют Тебе славу;
Если Ты хочешь - сними
Эту накипь с моего сердца.

Оторвись от земли, Северный Цвет;
Ты знаешь, как должно быть в конце;
Отпои меня нежностью
Своей подвенечной земли,
Я не вижу причин, чтобы быть осторожным -
В доме зверь, Вороника на крыльце.

Ключ к северу лежит там, где никто не ищет
Ключ к северу ждет между биениями сердца
Я знаю, отчего ты не можешь заснуть ночью
Мы с тобой одной крови.
Мы с тобой одной крови.

А вот сегодня прочитала статью Евгения Ерёмина. Альбом Б. Гребенщикова "Сестра Хаос"

отрывки из статьи, некоторое колличество умных словКлюч к сюжету - в последней песне, в реминисценции из стихотворения О. Мандельштама "Бессонница. Гомер. Тугие паруса...": "Список кораблей / Никто не прочтёт до конца; кому это нужно - / Увидеть там свои имена..." (400). Она отсылает к "Илиаде" Гомера (к списку ахейских военных кораблей, отплывающих на осаду Трои). С этой цитатой в песню и в альбом в целом входят образы Гомера - поэта-пророка, Одиссея - "блудного сына" и мотивы бессонницы-бодрствования, любви. Таким образом, как бы задаются и координаты сюжета - архетипического сюжета о блудном сыне, и характеристика лирического героя - нового хитроумного Одиссея, и нарративная стратегия - стратегия эпического повествования в стихах.

В "Сестре Хаос" последняя песня - не просто точка, она, на наш взгляд, - ключ ко всему альбому. По свидетельству Гребенщикова работа над ним давалась нелегко и лишь после встречи с Д. Гаспаряном (всемирно известным армянским композитором и музыкантом, сыгравшим в песне соло на дудуке) и совместной записи "Северного цвета", всё встало на свои места. БГ, с его слов, предложил Гаспаряну самое дорогое - незаконченную песню - "Северный Цвет", начатую почти десять лет назад в Иерусалиме (в июне 1992 г.). Смеем предположить, что только после записи этой песни ему стала видна окончательная концепция цикла и его композиция. Уже этим нарушением принципа - в альбоме только новые песни - "Северный Цвет" заставляет обратить на себя особое внимание. Она как бы и в альбоме и вне его одновременно. В частности, это и позволяет ей быть ключом.

Критика выделяет её как жемчужину альбома. Но при этом далеко не праздным остаётся вопрос: "А, собственно, о чём песня? Или о ком?" Парадокс в том, что при всей "зашифрованности", эта песня удивительно понятна. Её потаённый смысл идёт напрямую к сердцу, минуя логические построения.

Исполненная в жанре сокровенной исповедальной беседы с неким "Ты" - "Северным Цветом", песня своей камерностью выделяется на фоне остальных. Она - единственная в альбоме, написанная верлибром (с акцентной доминантой). Рифма здесь мешала бы, задавая рамки традиционного восприятия, отягощала бы текст ненужными семантическими ореолами из прошлого поэтического опыта. Исключая рифму, БГ отказывается от привычного для поэзии механизма смыслобразования и начинает строить его на менее очевидных, но более тонких сокровенных уровнях сознания. Написанная верлибром, эта песня становится в оппозицию предшествующим, как проза к стихам. Но не проза жизни, а проза молитвы как высшая форма поэзии.

Именно молитва - третий куплет - является композиционно-смысловой осью, сердцевиной песни:
Если Ты хочешь, то земля станет мёртвой;
Если Ты хочешь - камни воспоют Тебе славу;
Если Ты хочешь - сними
Эту накипь с моего сердца
(400).

Текст представляет собой очевидную библейскую реминисценцию, не оставляющую сомнений в адресате, тем более, он обозначен местоимением "Ты" - с прописной буквы. Здесь угадываются прямые и непрямые цитаты из Библии - Ветхого и Нового Заветов. При этом каждая строка есть поэтический сплав их обоих. Главная часть предложения как бы взята из Ветхого Завета, а придаточное условия "Если Ты хочешь..." закреплено в Новом Завете при обращении страждущих к Иисусу Христу за исцелением.

Вторая строка - "Если ты хочешь - камни воспоют Тебе славу" - имеет точный адрес, отсылая нас к Евангелию от Луки (19, 37-40), к месту, где описывается вход Христа в Иерусалим, когда множество учеников радостно славило Его как Мессию, именуя Царём, фарисеи же настаивали: "Учитель! запрети ученикам Твоим". На что Иисус отвечал: "...сказываю вам, что, если они умолкнут, то камни возопиют".

Третья и четвёртая строки строфы (а точнее, это одна строка, разбитая на две) отсылают читателя, знакомого с Библией, сразу к двум цитатам. Первая - об исцелении прокажённого: "И вот подошёл прокажённый и, кланяясь Ему, сказал: Господи! если хочешь, можешь меня очистить. Иисус, простерши руку, коснулся его и сказал: хочу, очистись. И он тотчас очистился от проказы" (Мф.8,2-3; Мк.1,40; Лк.5,12).

Вторая - из притчи о кипящем котле и накипи в нём (Иез. 24,6-13), где Господь говорит устами пророка Иезикииля: "Посему так говорит Господь Бог: горе городу кровей! Горе котлу, в котором есть накипь и с которого накипь его не сходит!" (Иез. 24,6). Накипь здесь - это мерзость, нечистота, грехи, отошедших от заповедей Божиих, жителей Иерусалима. "В нечистоте твоей такая мерзость, что сколько Я не чищу тебя, ты всё нечист; от нечистоты твоей ты и впредь не очистишься доколе ярости Моей я не утолю над тобою" (Иез. 24,13)

Анафора в данном случае не только и не столько поэтический приём, но показатель твёрдой решимости героя обратиться к Богу за помощью и принять её. Усиливающим элементом здесь является прямая градация, обусловленная синтаксическим параллелизмом "Если Ты хочешь...". Пиком её здесь становится просьба об очищении сердца. Это и есть цель молитвы героя.

Возможность собственного очищения осознаётся им явлением одного порядка с событиями, описанными в Ветхом и Новом Заветах. Всё происходит в одном хронотопе - в сердце героя. Между ним и этими событиями нет мифологической дистанции - они так же реальны, как и он сам. Более того, именно его личная просьба и приближает изложенное в Библии, делает его современным и актуальным.

...

Говорить об этом почти с уверенностью позволяет то, что Гребенщиков - коренной петербуржец, взращенный в культурном поле северной столицы. А также встающие в связи с упоминаемым выше стихотворением "Бессонница. Гомер. Тугие паруса...", имена Гомера, Мандельштама, а шире - образ Певца, Поэта, Пророка.

Все эти интерпретации не исключают друг друга, а действуют вкупе, в какой-то мере реконструируя творческую лабораторию Гребенщикова, который идёт как бы вспять сложившейся традиции противопоставления Творца-Поэта-Пророка - обычному человеку, иными словами, его мифологизации. Он в каждом, подчёркивая его личностное, человеческое начало, видит Поэта-Творца. Снимает с последнего "бронзу-грим", "размифологизирует" / "расконсервирует" его, при этом не профанируя.

Гомер, Пушкин, Мандельштам, сам автор и, в первую очередь, Христос перестают быть мифологемами, обретая плоть и кровь в читателе. Не случайно песня и весь цикл в целом завершаются удвоенной строкой: "Мы с тобой одной крови...".

Таким образом, происходит встреча. Живого человека с Богом Живым, а через Него с живым поэтом. И наоборот, встречаясь с живым поэтом, читатель встречается с Богом. Место встречи - сердце. Условие - его сокрушенность, смиренность - незапертость. "Как писал Иоанн Златоустый: "Найди дверь своего сердца, и ты увидишь, что это дверь в Царство Божие". Поэтому обращаться надо внутрь себя, а не наружу..."; "и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк.17,21). В этом контексте ключ к северу, дверь в Жизнь Вечную, есть Христос: "Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет" (Ин.10,9). А если говорить поэтическим языком метафоры, то этот ключ - Крест, крестные страдания, сораспятие ("Красота никогда не давалась легко").

P.S.

Всё сказанное выше решительнейшим образом не отменяет именной гребенщиковской иронии, спасающей от "единственно верных" интерпретаций: "Ох, нехило быть духовным - в голове одни кресты, / А по свету мчится поезд. И в вагоне едешь ты". Сестра Хаос...
Е. М. Еремин